Борис Мегрели - Именем закона. Сборник № 3
Дежурный сочувственно посмотрел вслед человеку в серой милицейской форме с обрезанными погонами и петлицами.
Вот они: улицы, солнце, машины, люди. Свободен. Игорь посмотрел на солнце и сказал зло:
— Разберемся.
Сказать-то легко, а как сделать это?
У нас проще сесть, чем оправдаться. Почти два года его гоняли по инстанциям. Инспекция по личному составу, прокуратура, горком, ЦК. Везде внимательные чиновники говорили, что дело простое, такое простое, что и говорить не о чем. Предлагали подождать совсем немного.
И вроде все уже шло как положено, но в последнюю минуту кто-то вмешивался и опять все начиналось снова.
— Держись, — говорил ему Кафтанов.
Он стал генералом, хотя даже широкие погоны со звездами не могли помочь в его запутанном деле. А дела-то не было.
Пришел на дежурство в отделение, только сел за стол, как появились работники особой инспекции и вынули у него из стола пачку денег. Две тысячи. И человек нашелся, который показал, что дал ему деньги эти, чтобы Корнеев не сообщал ему на работу о задержании.
А потом камера в Бутырке. Блатные. Повезло ему, что Филин был там. Иначе задавили бы или петухом сделали.
И допросы, допросы…
Наконец его дело решили положительно и направили дежурным в восемьдесят восьмое.
Но к этому времени в ГУВД все начальство сменилось, и Кафтанов перетащил его обратно в МУР. Здесь уже чиновничья машина раскрутилась в другую сторону. И получил Игорь Корнеев звание подполковника и должность старшего опера по особо важным делам.
Когда он уходил из камеры, Филин, прощаясь, сказал:
— Если опять, Игорь Дмитриевич, пойдешь в менты, помни, кто тебя спас.
Ничего тогда не ответил Корнеев. И на воле, думая об этом разговоре, чувствовал за собой должок, который платить придется. Но как?
Глава первая
До чего же долго не засыпает ночной Сочи. Есть у курортного города особый, праздничный статус. Здесь день переплетается с ночью — и переход этот незаметен и радостен.
Помощник дежурного по горотделу вышел на улицу. После духоты дежурной части воздух, наполненный запахом умирающих цветов, был дурманяще пряным.
Старшина курил, облокотясь плечом о киоск, в котором днем продавали «фанту» и коньяк, для своих, конечно. Он пожалел даже, что киоск закрыт, по такой погоде граммов двести коньяка не помешало бы.
Внезапно кто-то похлопал его по плечу.
Он обернулся — перед ним высокий человек в светлом костюме и голубой летней рубашке. Он начал что-то быстро говорить на непонятном языке, из этого потока слов старшина понял только слово «милиция».
— Милицию тебе, — усмехнулся старшина и, вспомнив английское слово, добавил: — Плиз.
Он ввел иностранца в дежурную часть.
— Глебов, вот иностранец милицию ищет, видать, обокрали.
Дежурный встал, поправил повязку, надел фуражку и приложил руку к козырьку.
Иностранец заговорил снова. Дежурный смотрел на него, стараясь понять, что же хочет сказать этот человек.
— Вас ограбили, документы украли, проститутка, что ли?
— Да нет, — внезапно раздался голос из-за барьера, где сидели задержанные, — он о другом говорит.
С лавки поднялся парень лет тридцати, в мятом дорогом костюме. Его доставили в отдел вчера вечером, забрали спящим на лавочке. Видно, перебрал где-то.
— А он кто, американец никак?
— Нет. Он из Австрии.
— Кто его обокрал?
— Да он не об этом, — парень подошел к барьеру, заговорил по-немецки.
Иностранец радостно, как человек, обнаруживший в пустыне автомат с «пепси-колой», бросился к барьеру и начал объяснять что-то богом посланному переводчику.
— Он капитан из криминальной полиции Вены…
Дежурный с интересом взглянул на иностранца:
— Коллега.
— Коллега, — кивнул тот головой и опять начал говорить.
— Его зовут Эрик Крюгер, он старший инспектор криминальной полиции, сегодня два часа назад он встретил здесь человека по фамилии Жак Лебре, впрочем, у него много разных фамилий. Он наемный убийца, и его разыскивает Интерпол.
— Понятно, — сказал дежурный, — пошли.
Они поднялись на второй этаж.
Иностранец и «переводчик» шли за ним.
У дверей с надписью «Уголовный розыск» дежурный остановился.
— Подождите, — он исчез за дверью.
Дежурный опер, капитан Чугунов, спал. Ночь выдалась на редкость тихая, и он похрапывал на диване, положив под голову форменную шапку и укрывшись серым плащом.
— Чугунов, — тихо сказал дежурный.
— А… что? — капитан вскочил и потянул из угла дивана кобуру с пистолетом. — Где? — спросил он звучным голосом ни минуты не спавшего человека.
— В коридоре.
— В каком?
— Да за дверью твоей.
— Что ты несешь?
— Фирмач пришел, говорит, видел здесь наемного убийцу, которого Интерпол разыскивает.
— Какой еще Интерпол, он что, перепил в валютном баре?
— Да нет. Говорит, что он в уголовном розыске в Вене служит.
— Где он?
— Да за дверью.
— По-русски говорит?
— Нет, с ним переводчик.
— Из «Интуриста»?
— Скорей из вытрезвителя, — дежурный по горотделу устало опустился на стул, — так что мне с ним делать, Чугунов? Гнать? А вдруг действительно убийца здесь? Потом по голосам своим раззвонят, и попрут нас с тобой…
— Зови их, — Чугунов надел пиджак, повязал галстук. Он был готов.
— Слышь, — сказал он дежурному, — у тебя закуска есть какая-нибудь?
— Найдем. А зачем?
— «Зачем», — передразнил его Чугунов. — К тебе каждую ночь сыщики венские приходят?
— Понял.
Ох и хлопотное дело иностранцев допрашивать. Слава Богу, что журналист этот, Олег Панин, по пьянке попал.
Они написали два протокола, на русском и немецком, и Крюгер оба подписал.
Пока он писал, в комнату дважды заходил дежурный, вносил какие-то свертки.
Подписав протоколы, Крюгер встал, протянул руку и заговорил улыбаясь.
— Он говорит, — сказал Панин, — что это у него первый опыт сотрудничества с русской криминальной полицией, и надеется, что он будет успешным.
— Скажи ему, что от нас так не уходят.
Чугунов открыл сейф, достал литровую бутылку.
— Водка? — Панин сглотнул слюну.
— Чача.
— Похмелиться дашь?
— А то. Переведи ему, что дринкен надо.
Но Крюгер сам понял в чем дело и уселся снова на стул.
Чугунов разложил на чистых листках протокола закуску, разлил чачу в три стакана.
— Ну, поехали.
Они чокнулись. Крюгер поглядел, как русские выпили по полному стакану, и, усмехнувшись, допил свой.
— Вот это по-нашему, — засмеялся Чугунов.
Крюгера отвезли в гостиницу на машине, а Чугунов приказал телетайпом отправить данные в Москву. Пусть сами разбираются, Интерпол к ним ближе.
— Зажги фонарь, — скомандовал Корнеев.
Толстый белый луч выхватил из темноты салон «мерседеса», заискрился в разлетевшихся меленьких осколках. Пуля вошла в стекло рядом с креслом шофера и точно поразила висок того, кто раньше носил имя Отто Мауэр и был коммерсантом из Вены, в Москве возглавлял совместное советско-австрийское предприятие «Антик», занимающееся реставрацией и копированием антикварных изделий.
— Ничего в него пальнули, — сказал врач, приподнимая голову убитого, — точно в висок. Пуля в голове осталась.
— Логунов, — скомандовал Корнеев, — пусть не топчутся около машины как слоны, а гильзу ищут.
Он обошел машину, стоявшую в левом ряду у светофора почти напротив чудовищного сооружения, символизирующего русско-грузинскую дружбу.
— Расскажите, как было дело, — вновь спросил он постового милиционера.
— Я, товарищ подполковник, эту машину заметил сразу. Больно уж красивая. Гляжу, зеленый дали — она стоит, а двигатель работает. Я подошел, номера коммерческие, водитель на руле лежит, я думал, сердце или что еще… Посветил фонарем — кровь. Я по рации связался.
— Время какое?
— Двадцать два сорок семь.
Корнеев взглянул на часы, было двадцать три двадцать.
— Это твой пост, сержант?
— Зона патрулирования.
— Кто-нибудь здесь постоянно, в скверике этом, — Корнеев махнул рукой, — бывает?
— Кого вы имеете в виду?
— Пенсионеры любят посидеть на лавочках, пацаны местные, алкаши.
— Здесь часто бывают черные.
— Кто?
— Чучмеки эти, что цветами и фруктами торгуют. Они в гостинице при рынке живут, так вечерами сидят.
— Пошли.
Они перешли дорогу, и Игорь еще раз подивился, кому понадобилось портить площади, возводя монумент, похожий на нечто срамное.
Сквер был пуст. Только на одной из лавок спал человек, от которого за несколько метров несло перегаром. Рядом на земле валялись четыре пустые бутылки от портвейна.
